О ГЛАВНОМ

[Светлана48]

Привет. Добавлю в плейлист и как-нибудь посмотрю. Длинное.Меня тоже этот вопрос волнует давно. Не хочу сейчас разводит дискуссию, но просто слышала, что типо все дети божьи ( маньяк, насильники, террористы, педофил и тд) и поэтому он не может выбирать кого-то наказать, а кого-то нет даже за проступки. Ну это кратко.
Спасибо!
Хорошо, что жив, здоров Ну и трезв, так понимаю!

[yurriy]

Хорошо, что жив, здоров Ну и трезв, так понимаю!

Спасибо, Света! Трезв, конечно! Если бы был срыв на алкоголь, не стал бы тут писать о чём-то другом, а об этом умалчивать. Это я обещаю.

[yurriy]

как-нибудь посмотрю

Если посмотришь, черкни мне, пожалуйста, пару слов здесь, откликается ли тебе оно.

[Светлана48]

Если посмотришь, черкни мне, пожалуйста, пару слов здесь, откликается ли тебе оно

Хорошо напишу.

[yurriy]

Со светлой Пасхой Хрисстовой всех! Всем мира, добра, любви!
Иисус Христос Воскрес!

[yurriy]

Всем привет! Песня-притча о двух братьях близнецах в утробе матери. Один верит в то, что и вне материнской утробы есть жизнь, а другой не верит в это.

[yurriy]

Я уповаю на Христа

Как долго я искал Тебя!
И спрашивал у всех напрасно,
Без упованья на Христа,
Греху, я стал подобострастен.

Жизнь превратилась в колею,
В грязи сей вязну постоянно,
От глаз слепую чешую
Сними, молился непрестанно.

Творил безумье в пьяном сне,
Не помня поутру ни грамма,
Трезвясь, рыдал наедине,
Стыдился собственного срама.

В молитвах, я давал зарок,
Обет храня не нарушая,
У каждого свой час и срок,
Но Богу кайся погибая.

Как долго я искал себя!
И спрашивал у всех напрасно,
Я уповаю на Христа!
А жизнь становится прекрасней!

Дмитрий Кузят, 2024

[yurriy]

Судя по этим стихам, надеюсь, что у Димы сейчас должно быть всё в порядке в плане трезвости.

[Soberbender]

Юр, привет.

у Димы сейчас должно быть всё в порядке в плане трезвости

Наверно, да. Ты не знаешь, он бывает на Алконаре?

[Ekaterina80]

Я уповаю на Христа

[yurriy]

Ты не знаешь, он бывает на Алконаре?

Привет, Валь. Не знаю, не видел там его постов. Хотя, не слишком часто туда заглядываю, может просто с ним там не пересеклись.

[yurriy]

Рождественская звезда


Стояла зима.
Дул ветер из степи.
И холодно было младенцу в вертепе
На склоне холма.

Его согревало дыханье вола.
Домашние звери
Стояли в пещере,
Над яслями теплая дымка плыла.

Доху отряхнув от постельной трухи
И зернышек проса,
Смотрели с утеса
Спросонья в полночную даль пастухи.

Вдали было поле в снегу и погост,
Ограды, надгробья,
Оглобля в сугробе,
И небо над кладбищем, полное звезд.

А рядом, неведомая перед тем,
Застенчивей плошки
В оконце сторожки
Мерцала звезда по пути в Вифлеем.

Она пламенела, как стог, в стороне
От неба и Бога,
Как отблеск поджога,
Как хутор в огне и пожар на гумне.

Она возвышалась горящей скирдой
Соломы и сена
Средь целой вселенной,
Встревоженной этою новой звездой.

Растущее зарево рдело над ней
И значило что-то,
И три звездочета
Спешили на зов небывалых огней.

За ними везли на верблюдах дары.
И ослики в сбруе, один малорослей
Другого, шажками спускались с горы.
И странным виденьем грядущей поры
Вставало вдали все пришедшее после.
Все мысли веков, все мечты, все миры,
Все будущее галерей и музеев,
Все шалости фей, все дела чародеев,
Все елки на свете, все сны детворы.

Весь трепет затепленных свечек, все цепи,
Все великолепье цветной мишуры…
…Все злей и свирепей дул ветер из степи…
…Все яблоки, все золотые шары.

Часть пруда скрывали верхушки ольхи,
Но часть было видно отлично отсюда
Сквозь гнезда грачей и деревьев верхи.
Как шли вдоль запруды ослы и верблюды,
Могли хорошо разглядеть пастухи.
— Пойдемте со всеми, поклонимся чуду,-
Сказали они, запахнув кожухи.

От шарканья по снегу сделалось жарко.
По яркой поляне листами слюды
Вели за хибарку босые следы.
На эти следы, как на пламя огарка,
Ворчали овчарки при свете звезды.

Морозная ночь походила на сказку,
И кто-то с навьюженной снежной гряды
Все время незримо входил в их ряды.
Собаки брели, озираясь с опаской,
И жались к подпаску, и ждали беды.

По той же дороге, чрез эту же местность
Шло несколько ангелов в гуще толпы.
Незримыми делала их бестелесность,
Но шаг оставлял отпечаток стопы.

У камня толпилась орава народу.
Светало. Означились кедров стволы.
— А кто вы такие? — спросила Мария.
— Мы племя пастушье и неба послы,
Пришли вознести вам обоим хвалы.
— Всем вместе нельзя. Подождите у входа.
Средь серой, как пепел, предутренней мглы
Топтались погонщики и овцеводы,
Ругались со всадниками пешеходы,
У выдолбленной водопойной колоды
Ревели верблюды, лягались ослы.

Светало. Рассвет, как пылинки золы,
Последние звезды сметал с небосвода.
И только волхвов из несметного сброда
Впустила Мария в отверстье скалы.

Он спал, весь сияющий, в яслях из дуба,
Как месяца луч в углубленье дупла.
Ему заменяли овчинную шубу
Ослиные губы и ноздри вола.

Стояли в тени, словно в сумраке хлева,
Шептались, едва подбирая слова.
Вдруг кто-то в потемках, немного налево
От яслей рукой отодвинул волхва,
И тот оглянулся: с порога на деву,
Как гостья, смотрела звезда Рождества.

Борис Пастернак

1947

[yurriy]

Всем привет!
Сегодня для многих людей, среди которых и я, особый день — Сретение Господне. Со Сретеньем всех, для кого этот день что-то значит, а также и всех тех, кто уважает традиции наших православных предков!

Сретение

Когда Она в церковь впервые внесла
Дитя, находились внутри из числа
людей, находившихся там постоянно,
Святой Симеон и пророчица Анна.

И старец воспринял Младенца из рук
Марии; и три человека вокруг
Младенца стояли, как зыбкая рама,
в то утро, затеряны в сумраке храма.


Тот храм обступал их, как замерший лес.
От взглядов людей и от взоров небес
вершины скрывали, сумев распластаться,
в то утро Марию, пророчицу, старца.

И только на темя случайным лучом
свет падал Младенцу; но Он ни о чем
не ведал еще и посапывал сонно,
покоясь на крепких руках Симеона.

А было поведано старцу сему,
о том, что увидит он смертную тьму
не прежде, чем Сына увидит Господня.
Свершилось. И старец промолвил: «Сегодня,

реченное некогда слово храня,
Ты с миром, Господь, отпускаешь меня,
затем что глаза мои видели это
Дитя: Он ― Твое продолженье и света

источник для идолов чтящих племен,
и слава Израиля в Нем». ― Симеон
умолкнул. Их всех тишина обступила.
Лишь эхо тех слов, задевая стропила,

кружилось какое-то время спустя
над их головами, слегка шелестя
под сводами храма, как некая птица,
что в силах взлететь, но не в силах спуститься.


И странно им было. Была тишина
не менее странной, чем речь. Смущена,
Мария молчала. «Слова-то какие...»
И старец сказал, повернувшись к Марии:

«В лежащем сейчас на раменах Твоих
паденье одних, возвышенье других,
предмет пререканий и повод к раздорам.
И тем же оружьем, Мария, которым

терзаема плоть Его будет, Твоя
душа будет ранена. Рана сия
даст видеть Тебе, что сокрыто глубоко
в сердцах человеков, как некое око».

Он кончил и двинулся к выходу. Вслед
Мария, сутулясь, и тяжестью лет
согбенная Анна безмолвно глядели.
Он шел, уменьшаясь в значеньи и в теле

для двух этих женщин под сенью колонн.
Почти подгоняем их взглядами, он
шел молча по этому храму пустому
к белевшему смутно дверному проему.

И поступь была стариковски тверда.
Лишь голос пророчицы сзади когда
раздался, он шаг придержал свой немного:
но там не его окликали, а Бога

пророчица славить уже начала.
И дверь приближалась. Одежд и чела
уж ветер коснулся, и в уши упрямо
врывался шум жизни за стенами храма.

Он шел умирать. И не в уличный гул
он, дверь отворивши руками, шагнул,
но в глухонемые владения смерти.
Он шел по пространству, лишенному тверди,

он слышал, что время утратило звук.
И образ Младенца с сияньем вокруг
пушистого темени смертной тропою
душа Симеона несла пред собою

как некий светильник, в ту черную тьму,
в которой дотоле еще никому
дорогу себе озарять не случалось.
Светильник светил, и тропа расширялась.

Иосиф Бродский

16 февраля 1972

[yurriy]

Всем привет!

[yurriy]

Разговаривал только что со своим старинным другом, Лёнькой, по телефону. Он, как обычно, под шафе, то есть, не совсем трезв.
Зовёт к себе в Новгородскую глушь. Уже не первый год зовёт.
Но сейчас как-то по-особенному зовёт, с грустью и настальгией. Приезжайте, говорит, с Томой ко мне летом в гости, ну, пожалуйста, приезжайте, у меня же тут и река рядом, рыбалка, и лес кругом. Чувствую, что уже действительно, надо бы к нему съездить ближайшим летом, иначе можно и опоздать. Он ведь последнее время, похоже, совсем не просыхает. Как ни созваниваемся, так он обязательно под мухой.
Говорю, да, хорошо бы к тебе этим летом приехать... Но ты ведь, кажется, трезвым не бываешь уже давно. Сможешь ради нас, к нашему приезду быть трезвым, и дня два - три до того, как приедем, не пить? Ведь, если будешь пьян или страдать с похмелья, то для нас с Томой это будет так себе удовольствие.
Он некоторое время молчит, несколько раз тихонько вздыхает и говорит грустно, не Юр, такого тебе уже никак не могу твёрдо пообещать. Прошли те времена. А сейчас, говорит, для меня не пить и быть трезвым вообще очень трудно. Он был когда-то отличным спортсменом, чемпионом флота СССР по боксу. Прекрасно играл на гитаре и пел. Много воспоминаний связано с ним. Вместе работали в экспедиции в лесах. Вместе занимались карате в тайной подпольной секции, ещё в те советские времена, когда карате было официально запрещено. Вместе ездили на соревнования по лыжным гонкам. Он был очень подвижным весёлым, остроумным, жизнерадостным. Был...

Не очень давно к нему заехал на машине ещё один наш старинный дружище и снял Лёньку на телефон, чтобы нам всем можно было посмотреть на него. Когда начал смотреть это видео, и даже сначала не узнал Лёню. Он совсем сдал, и очень изменился:

[Soberbender]

Был...

Юра, ты знаешь, что такое этанол и что он делает с людьми.
А съездить, может, и стоит. Даже к нетрезвому. Чтобы не мучиться потом, что так и не выполнил эту просьбу погибающего человека.
Подумай об этом, Юр. Пара дней дискомфорта наверно стоят того, чтобы согреть душу человеку.

[yurriy]

А съездить, может, и стоит. Даже к нетрезвому

Спасибо, Валь! Тоже склоняюсь к тому, что летом надо съездить по-любому.